Репрезентации рабочих в российской печатной прессе

В “Журнале исследований социальной политики” вышла наша с Максимом Кулаевым статья Репрезентации рабочих в российской печатной прессе. Статья будет интересна тем, кто работает в пресс-службах профсоюзов и предприятий, а также занимается критическим дискурс-анализом.

Аннотация

В статье рассматриваются способы репрезентации промышленных рабочих в тиражной российской печатной прессе. В ходе исследования авторы применяют подход критического дискурс-анализа Норманна Фэркло, согласно которому дискурс следует рассматривать на трех уровнях: с точки зрения текста, дискурсивной практики и социального контекста. Опираясь на материалы публикаций в масс-медиа и интервью с сотрудниками печатных изданий, выделяют консервативный и либеральный дискурсы, представляющие промышленных рабочих как социальную группу. Консервативный тип пересекается с гегемонным дискурсом центральных телеканалов. Он утверждает корпоративные ценности, создает нормативный образ рабочих, согласно которому они выступают частью большого «организма» – предприятия, корпорации, цивилизации. Протесты рабочих представлены в нем как результат влияния внешних сил, а сами они помещаются в один ряд с социально-профессиональными группами, занимающими более высокое социальное положение, например, с руководителями предприятий и бизнесменами.Антагонистических противоречий между рабочими и владельцами предприятий в этом дискурсивном типе нет. Либеральный дискурс транслирует идеи свободы и экономических ценностей и подразделяется на два подтипа. Один – неолиберальный дискурс работает на усиление социального неравенства и описывает рабочих через количественные показатели и категории «глобальной экономики», «эффективности» и «производительности труда». Он представляет их пассивным элементом общества, который должен приносить прибыль. Другой – либерально-социальный дискурс напротив уделяет внимание вопросам справедливости и трудовых конфликтов. Он репрезентирует рабочих как энергичных и решительных людей, способных на самостоятельные коллективные действия.Образы рабочих в этом дискурсе более разнообразны и показаны детально в конкретных ситуациях. Однако эпизодическое обращение изданий социально-либеральной направленности к данной проблематике объясняется, скорее, личными интересами или политическими убеждениями журналистов, нежели осмысленной издательской политикой. Авторы статьи приходят к выводу о том, что в консервативном дискурсе рабочие используются для легитимации существующего порядка. В неолиберальном – они рассматриваются как экономический ресурс, в то время как в либерально-социальном дискурсивном типе рабочие предстают борцами за свои трудовые права, но делается это для того, чтобы извлечь максимальную прибыль через привлечение и расширение читательской аудитории. Вместе с тем на данный момент в российском медийном пространстве целостный образ рабочего отсутствует.

Библиографическое описание: Ваньке А.В., Кулаев М.А. (2016) Репрезентации рабочих в российской печатной прессе. Журнал исследований социальной политики, 1(14): 23-38. Ссылка на публикацию на сайте журнала.

Abstract

This paper focuses on how industrial workers are represented in popular Russian print media that is aimed at a mass audience. The authors consider the kind of media discourses active in characterizing workers today. To examine this, the critical discourse analysis elaborated by Norman Fairclough was applied, which entails the considering the discourses with the help of a three-dimensional scheme: this includes the levels of social context, discursive practice and text. Based on interviews with journalists, copy editors and contributors to media publications, definite conservative and liberal discursive types emerge that categorize “industrial workers” as a social group. The conservative discourse constitutes corporate and traditional values. It creates a normative image of a worker as part of a larger organism, e. g. a factory, enterprise, corporation or civilization. The conservative discourse represents worker protests as being heavily influenced by external forces and there is a tendency to merge workers into the same group as shop stewards, managers and other socio-professional groups taking higher social positions. The liberal discourse promotes ideas of freedom and economic values and can be divided into neoliberal and liberal-social discursive subtypes. The neoliberal discourse intensifies social inequality and describes workers through the categories of “global capital”, “world economy” and quantitative indicators; it characterizes them as a necessary element of Russian society, which should earn profit for the ruling class and be “effective”. On the contrary, the liberal-social discourse pays attention to questions of social justice and labour conflicts. This discursive subtype represents workers as active, energetic and decisive people who are able to act independently and collectively, asserting their rights and freedoms. In this context liberal-social discourse conflicts with the conservative one. The authors argue that hybrid discourses circulate in the contemporary medialandscape, which contradict or coexist peacefully with each other in relation to the representations of workers. The authors conclude that the conservative discursive type uses workers to legitimatise the current political order. On the other hand, the neoliberal discourse describes workers as an economic resource, while liberal-social discourse focuses on the social problems of workers but does it for the purposes of attracting the attention of readers and enlarging the size of its readership.

Citation: Vanke A., Kulaev  M. (2016) Reprezentatsii rabochikh v rossiyskoy pechatnoy presse [Representations of Workers in Russian Print Media]. The Journal of Social Policy Studies, 1(14): 23-38 (in Russian).

Social Practices of Using War Memorials in Russia: A Comparison between Mamayev Kurgan in Volgograd and Poklonnaya Gora in Moscow

My paper co-authored with Elizaveta Polukhina Social Practices of Using War Memorials in Russia: A Comparison between Mamayev Kurgan in Volgograd and Poklonnaya Gora in Moscow is published in The Russian Sociological Review.

This paper presents the results of research into the social practices of using memorials dedicated to the Second World War in post-soviet Russia. The authors introduce a comparative analysis of two case studies. They examine Poklonnaya Gora, located in Moscow, which is a site of memory (lieux de memoir), according to Pierre Nora, where there was no real fighting during the Battle of Moscow in 1941–1942. This is contrasted with Mamayev Kurgan, located in Volgograd, which is a site of remembrance (lieux de souvenir), according to Aleida Assman, where violent fighting took place during the Battle of Stalingrad in 1942–1943. The authors describe in detail the spatial infrastructure of both memorials and make a classification of the practices in relation to their use, including commemorative, political, leisure, religious, and infrastructure-related social practices exercised by different groups of social agents. The authors conclude that Poklonnaya Gora is a universal memorial relaying a monological heroic discourse, whereas Mamayev Kurgan reproduces the same triumphant discourse, yet twisted through the local context of interaction between the local authorities and the city’s communities.

Рабочие в российском новостном телевизионном дискурсе: контекст политических протестов

Александрина Ваньке

Максим Кулаев

Усиление украинского политического кризиса весной 2014 года повлекло за собой антагонистическое противопоставление в медийном пространстве сторонников и противников вступления Украины в европейскую экономическую зону. Оно выразилось в соединении в медийном дискурсе метафоры Майдана, олицетворяющей стремление к евроинтеграции и «революции», и метафоры Антимайдана, подразумевающей стремление к (вос)соединению с Россией и «контрреволюции». В этот период число новостных сообщений на российских центральных телеканалах о рабочих юго-восточных областей Украины, выражающих поддержку политике российской официальной власти, увеличилось в несколько раз по сравнению с предыдущими годами. И если ранее журналисты проявляли слабый интерес к рабочим, то в апреле и мае 2014 года рабочие стали едва ли не самой упоминаемой в новостях на российском телевидении социально-профессиональной группой. Продолжить чтение….

СМИ не пишут рабочих с натуры

Автор: Ольга Соболевская

Образ рабочих в СМИ фрагментарен и неадекватен. В прессе речь идет либо об обезличенной рабочей силе, которая рассматривается с сугубо экономической точки зрения, либо о наиболее ярких, экстраординарных «персонажах». Зарисовок же с натуры этого социального слоя в СМИ нет – из-за общественной пассивности самих рабочих, идеологической позиции изданий и недостаточного развития гражданского общества, отметили Александрина Ваньке и Максим Кулаев в докладе на конференции по профессионализму, состоявшейся в НИУ ВШЭ.

Жизнь рабочих стала для средств массовой информации либо экзотическим сюжетом, который лишь время от времени появляется в статьях, либо простой экономической «функцией», которую оценивают в количественных показателях (производительность труда, число проведенных часов у станка и пр.). Подобное отсутствие адекватного и объективного дискурса о рабочих объясняется их низкой социальной активностью, направленностью и задачами самих СМИ, а также слабым развитием публичной сферы, отметили научный сотрудник Института социологии РАН Александрина Ваньке и социолог Максим Кулаев в докладе «Репрезентации рабочих в российской печатной прессе». Он состоялся на Международной конференции «Пересматривая профессионализм: вызовы и реформы социального государства», которая прошла в Высшей школе экономики.

Исследователи отобрали 53 статьи о рабочих за 2013-2015 годы и провели 8 экспертных интервью с представителями печатных изданий. В их числе «Ведомости», «Коммерсант» (журналы «Деньги», «Огонек», «Секрет фирмы»), «Форбс», «Русский репортер» и пр.

Рабочие ушли с общественной трибуны?

Образы рабочих в прессе выглядят либо «кисло» (такое определение в 2010 году, в свою бытность президентом, дал Дмитрий Медведев), либо вообще не появляются в статьях.

Замалчивание жизни рабочих в СМИ во многом связано с социально-политической и экономической ситуацией в России за последнюю четверть века и сложившейся расстановкой сил в обществе. Авторы доклада приводят возможные объяснения слабой представленности образа рабочих в прессе.

Прежде всего, это роль рабочих в общественной жизни – отнюдь не первостепенная. Разрушение промышленности в 1990-е годы и неолиберальные реформы привели к вытеснению рабочих с общественной трибуны, подчеркнули авторы доклада. Наследие первых постсоветских лет проявляется еще и в том, что после распада СССР, с закрытием заводов и массовыми увольнениями персонала, стало невыгодно и непрестижно быть рабочим.

Среди других причин слабой репрезентации в СМИ образа рабочих Ваньке и Кулаев назвали слабое развитие гражданского общества, а также консервативные и праволиберальные взгляды журналистов. Так, в статьях подобного толка роль рабочих зачастую истолковывается негативно. Например, нередко муссируется мысль о том, что производительность труда рабочих тормозит развитие бизнеса.

Таким образом, помимо социально-политического контекста, особое значение имеет и настрой самих СМИ.

Сюжеты о рабочих должны быть острыми

Печатные издания учитывают интересы своей аудитории, которая состоит прежде всего из жителей крупных городов, преимущественно офисных служащих. Такие читатели обычно далеки от «рабочей» тематики. Если их и интересует жизнь работников заводов, то только в необычных своих проявлениях.

Аудитория «клюет» на экстравагантные сюжеты о рабочих (если, например, у героя статьи необычный образ жизни) и на истории с конфликтом. Иными словами, для того чтобы публику «зацепила» история о рабочих, нужен «экшн», «драйв» (впрочем, заметим, такая установка универсальна для любой story). При этом старый стереотип – образ рабочего «в засаленной робе», нередко пьющего, – тоже уходит в прошлое.

Для детализации темы исследователи рассмотрели дискурсивные практики СМИ.

В консервативном дискурсе рабочие всем довольны

Исследователи выделяют два ярких типа дискурса: консервативный и либеральный. Второй подразделяется на неолиберальный и либерально-социальный подтип.

Консервативно настроенная пресса рисует рабочих и работодателей как одну семью, с общими корпоративными ценностями. При такой «идиллии» (по сути, «лакировке») потенциальный и реальный «классовый антагонизм» остается за скобками, отмечают эксперты. Консервативные издания видят в рабочих поддержку власти, и любые протесты в заводской среде трактуются как исключение из правил, результат интриг и внешнего давления. Консервативный дискурс «использует рабочих для легитимации существующего порядка», резюмируют Ваньке и Кулаев.

В либеральном дискурсе опорными служат идеи экономических ценностей, гражданские и политические свободы.

Неолиберальная пресса видит в рабочих «массу»

Издания этого типа (например, «Форбс» или «Ведомости») относятся к рабочим как к пассивному объекту, видя в них прежде всего ресурс для развития бизнеса (проблемы самих рабочих при этом игнорируются), констатируют исследователи. Отсюда и используемая в статьях чисто экономическая терминология: «рабочая сила», «производительность труда» и пр. Она носит обезличенный, количественный характер («масса»). По сути, это некий «взгляд сверху». Такой дискурс «усиливает социальное неравенство», обобщают Ваньке и Кулаев.

«Засаленную робу» заменить «комбинезоном байкера»

Издания либерально-социального плана «Русский репортер», «Огонек» и «Секрет фирмы» проявляют интерес к самой жизни рабочих – их личностям, повседневным проблемам, социальной сфере, протестам («взгляд снизу»).

Если в консервативной прессе образ рабочего выглядит как «нормативный», лакировочный, то в либерально-социальной прессе можно говорить о многоликости этой социальной группы. Люди, работающие на заводах, выглядят в таких изданиях как активные и вполне успешные. Они отстаивают свои права перед работодателем. Вот показательный отрывок из подобной статьи: «Гроза автопрома подкатывает к офису на черном чоппере, на нем кожаный комбинезон байкера, шипованные перчатки».

Авторы доклада акцентируют сам способ подачи материала: журналист старается заинтриговать читателя, придать изложению остроту. И это понятно: иначе аудитория, далекая от «рабочей» темы, просто не станет читать статью.

В конечно же счете, в печатной прессе нет целостного и полностью объективного образа рабочих. СМИ обращаются к теме лишь эпизодически и во многом подстраивают ее под свою политику. Впрочем, и сама среда рабочих сильно дифференцирована: в одних городах это ощутимая общественная сила, в других – пассивная часть общества, у которой слабое самосознание, добавляют Ваньке и Кулаев. «Ситуация изменится, если рабочие будут активно участвовать в общественной жизни», – заключают авторы исследования.

Оригинал записи см. здесь.

Политические эмоции: российские митинги 2011-2013 годов

Моя статья “Политические эмоции: российские митинги 2011-2013 годов“, посвященная сопоставлению коллективных эмоций на протестных митингах и митингах в поддержку власти, опубликована в пятом номере журнала “Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре” за 2014 год.

Эмоциональный накал в сегодняшнем российском обществе в связи с политическим кризисом в Украине делает все более актуальным изучение политизированных эмоций и эмоциональных режимов, которые управляют коллективными чувствами людей, находящихся «по разные стороны баррикад». Для понимания процессов, происходящих в российском обществе сегодня, необходимо вернуться на три года назад, к выборам в Государственную Думу 4 декабря 2011 года, за которыми, как утверждают исследователи, последовал «эмоциональный взрыв», ставший результатом сбоя так называемой «управляемой демократии», создаваемой на протяжении 2000-х годов в России. Читать далее…

Вечный огонь в Александровском саду как публичное место памяти

Моя статья, написанная в соавторстве с Елизаветой Полухиной, “Вечный огонь в Александровском саду как публичное место памяти” опубликована в восьмом номере журнала “Интеракция. Интервью. Интерпретация” за 2014 год.

В статье изучается мемориальный ансамбль Вечный огонь в Александровском саду совместно с Могилой Неизвестного солдата и Постом Почетного караула, выполняющий функции «места памяти» и «публичного места». Авторы приходят к выводу о том, что рассматриваемый в статье мемориал является «публичным местом памяти», которое, во‑первых, участвует в поддержании национального единства, во‑вторых, транслиру­ет память о войне и победе, в‑третьих, предоставляет рекреативные возможности для культурного потребления и проведения досуга горожан и туристов.

The Corporeality of Working-Class Men in Labor Regimes and the Private Sphere. Extended Summary

Abstract. The article considers masculine corporeality as enacted in the working spaces of a construction site and a factory and as it is displayed in the private lives of workers through their sexuality and practices of care for the self. I compare the narratives of corporeality of male blue-collar workers from Moscow and Saint Petersburg, which I collected in 2010–2011. How do workers narrate their bodies? How is masculine corporeality related to the differing labor regimes of a Moscow construction site and a Saint Petersburg factory? What sexual strategies do male workers use? And how is masculine subjectivity constituted through practices of care for the self? This article aims to answer these questions. In Russian, extended summary in English.

Keywords: Masculine Body; Blue-Collar Workers; Masculine Sexuality; Masculine Subjectivity; Somatic Culture; Russia

The crisis of masculinity in the contemporary world challenges many traditional tenets of gender theory. In modern Russia, physical labor has always been considered a masculine sphere, and male blue-collar workers are thought to epitomize normative masculinity. However, in the 1990s, when the status of Russian workers was downgraded and their economic standing worsened, the value attributed to masculinity was challenged. Scholars describe a “crisis of masculinity” arising in the post-Soviet transition. Its distinguishing characteristics are the impossibility of conforming to the paradigms of traditional masculinity, defiant physical behavior incompatible with self-preservation instincts, destructive bodily practices, harmful habits, and accidents, leading to the high susceptibility of men to various health disorders. Read more…

Телесность мужчин рабочих профессий в режимах труда и приватной сферы

В журнале Laboratorium вышла моя статья “Телесность мужчин рабочих профессий в режимах труда и приватной сферы”. Надеюсь, она будет интересна рабочим, профсоюзным активистам и журналистам, которые готовят материалы о рабочих, а также исследователям, занимающимся социологией тела, гендерными вопросами и проблемами рабочего класса в России.

Lftim nz;tke. bylecnhb.

Статья основана на результатах проекта, осуществленного на базе Института социологии РАН в 2009–2013 гг.

Мне хотелось бы поблагодарить Елену Рождественскую, Ирину Тартаковскую, Елену Здравомыслову и Анжелику Литвинову за помощь и обсуждения на разных этапах проведения исследования. Я благодарна рабочим, согласившимся принять участие в исследовании, а также анонимным рецензентам и редакторам журнала Laboratorium за комментарии и замечания, которые позволили улучшить статью.

В статье рассматривается маскулинная телесность, помещенная в трудовое пространство завода и стройки и проявляющая себя в приватной сфере рабочих через сексуальность и «заботу о себе». Предметом сопоставления выступают рассказы о телесности мужчин рабочих профессий из Москвы и Санкт-Петербурга, записанные автором статьи в 2010–2011 годах. Как рабочие рассказывают о своем теле? Как маскулинная телесность соотносится с режимами труда московской стройки и петербургского завода? Каковы сексуальные стратегии, реализуемые мужчинами-рабочими? Каким образом маскулинный субъект конституируется посредством практик «заботы о себе» (соматической культуры)? Поиску ответов на эти вопросы посвящена данная статья.

Ключевые слова: маскулинная телесность; мужчины рабочих профессий; мужская сексуальность; мужской субъект; соматическая культура; Россия

Кризис маскулинности в современных условиях ставит под вопрос многие привычные тезисы гендерной теории. Сфера тяжелого физического труда традиционно считается мужской, а мужчины-рабочие привычно считаются основными трансляторами нормативной мужественности[1]. Однако в 1990-е годы, когда произошло снижение статуса и ухудшение экономического положения российских рабочих, классическая маскулинность была поставлена под вопрос (Kiblitskaya 2000:91, 94, 96, 100). Читать дальше…